9 октября / 26 сентября – день кончины схимонаха Мелетия (Котельницкого), уроженца Вяземского уезда.
Схимонах Мелетий (Котельницкий)
Схимонах Мелетий (в миру Василий Николаевич Котельницкий) родился в 1826 году в Вяземском уезде Смоленской губернии, в дворянской семье. Первоначальное образование он получил дома, куда для него приглашались гувернеры. С четырнадцати лет Василий обучался в военном училище. Любовь к Богу в его сердце посеяла мать. Она боялась, что её сын, определенный на военную службу, станет грубым солдафоном, и поэтому все время пыталась воспитывать его в духе Священного Писания, постоянно водила его на церковные богослужения. Труды её не оказались напрасными. В сердце юного Василия стало возрастать удивительное чувство – благоговение перед любимым Создателем, которое он до самого своего смертного часа лелеял и приумножал.
По окончании курса наук Василия из училища направили в Бутырский пехотный полк, но имел твердое намерение, отслужив предписанное законом время, уволиться из армии и поступить в монастырь.
Началась Крымская война 1853-1856 годов. На ней Василий Николаевич особенно мужественно проявил себя во время обороны Севастополя, где его тяжело ранили, но выжил и за храбрость его наградили орденами святого Георгия Победоносца и святой Анны.
После войны с ним произошел случай, который изменил все его планы. В 1859 году, когда Василий Николаевич имел уже чин капитана, его полк расквартировали в городе Корсуне Симбирской губернии. Здесь в свободное от служебных обязанностей время он посещал семейство помещика, потомственного дворянина Василия Александровича Сабинина, происходившего из древнего татарского рода владетельного казанского князя Сабана. Имение В.А. Сабинина, село Зимненки, располагалось недалеко от города Корсуня, поэтому Василий Николаевич часто бывал в доме Сабининых и близко познакомился с его семейством, которое отличалось исключительной набожностью.
Однажды вечером по какому-то случаю в доме Сабинина собралось много гостей из родных и почетных граждан. Пригласили и Василия Николаевича. В тот вечер, когда все гости и хозяева развеселились, он остался наедине с дочерью Сабининых, Надеждой, с которой беседовал о вере и о Боге. В то время она страдала от какой-то неизлечимой болезни и от этого впала в отчаяние. Надежда жаловалась Василию Николаевичу на свою судьбу, недоумевала, за что её так наказал Господь, и она из-за болезни даже никогда не сможет стать матерью. Василий Николаевич убеждал её, что болезни посылаются нам любящим Отцом только для того, чтобы мы в трудных жизненных обстоятельствах учились любить, а Господь единственный знает, какие условия для нас самые подходящие для этого.
Но в отчаянии девушка не хотела, и слышать его объяснений. В этот момент преисполненный чувством истинного христианского сострадания Василий Николаевич сделал Надежде предложение. Она хоть и поняла, что он пожалел её, но все-таки заявила о своем согласии вступить в брак, чему все гости, а особенно родители, были чрезвычайно рады. Тогда же в присутствии всех гостей родители Надежды благословили молодых иконой Божией Матери Казанской. Этот образ считался семейной реликвией и был унаследован, и благоговейно почитаем Сабининым и его предками со времен князя Сабана.
Семейное предание о появлении иконы в их семье гласило, что князь Сабан противостоял царю Ивану Грозному и не уступал ему города Казани, за что Господь попустил ему неожиданную слепоту. Никто не помнил, сколько времени князь страдал слепотой, но достоверно известно об его исцелении.
Произошло оно так: ослепленному Сабану во сне явился образ Божией Матери Казанской, от которой прозвучал голос: «Если примешь христианскую веру и крестишься, я исцелю тебя». Князь тут же дал обещание принять христианство и сразу после произнесения обета получил исцеление, стал видеть, как и прежде. Немедленно он принял Святое крещение.
По принятии крещения Сабан сам пожелал иметь в своем доме икону Божией Матери, которая ему явилась, и от которой он слышал голос. Увиденная им икона находилась в женском монастыре города Казани и прославилась многими чудесами. С неё сделали точную копию, в размер аналойной. Уже после покорения Казани князь Сабан обратился к царю Иоанну Грозному и просил у него разрешения взять этот образ к себе в дом, на что и получил от него благословение.
Эта святая икона и переходила по наследству от Сабана из рода в род. Так дошла она до Василия Александровича Сабинина, давшего её в благословение новобрачным Василию и Надежде. Вскоре они обвенчались и жили мирно супружеской жизнью. При них неразлучно находился и образ Пресвятой Богородицы. Из-за болезни Надежды Васильевны детей у них не было.
Впоследствии, когда Бутырский полк переводили в другие места, и по долгу службы Василий Николаевич находился при нём, то переезжала и жена его, а при них и Казанская икона следовала за полком.
Наступил 1877 год. Началась Русско-турецкая война. По распоряжению начальства Василия Николаевича, уже в чине подполковника, назначили начальником 7-го Петербургского госпиталя, который направили на место боевых действий в Болгарию. Жена его поехала с ним в качестве сестры милосердия.
По прибытии в Болгарию госпиталь развернули близ Плевны. Василий Николаевич и Надежда Васильевна усердно выполняли свои обязанности, самоотверженно ухаживая за страдающими ранеными воинами, при этом показывая истинно христианские любовь и милосердие.
Казанский образ, неразлучный их спутник, установили в особой палате, где перед ним неугасимо горела лампада. Все военнослужащие благоговейно чтили Пречистый образ Владычицы и усердно молились Царице Небесной, вручая Ей свою жизнь, просили Её милостивого заступления и помощи.
Молитвы воинов не остались тщетными. Владычица мира не посрамила их упования и явила им Свое материнское милосердие, благодатное заступление и помощь. Турецкие воины, башибузуки, известные своими зверствами, не один раз покушались истребить госпиталь и всех раненых в нём. Но им никак не удавалось осуществить свои замыслы. Сколько бы раз они ни нападали, всегда поражались какой-то необъяснимой силой. Попадавшие в плен к русским воинам башибузуки рассказывали, что видели, как госпиталь во время их нападений окружался огненным светом, от которого они слепли и приходили в замешательство, отступая назад. Русские же, слыша такие рассказы, ещё усерднее молились Царице Небесной пред её Пречистым образом и со слезами благодарили Владычицу за её покровительство, помощь и заступление.
После взятия Плевны в войсках стал свирепствовать тиф, от которого многие умирали. Заразилась тифом и сестра милосердия Надежда Васильевна, супруга и сотрудница Василия Николаевича. В предсмертный час, пребывая в полном сознании, она обратила свой страдающий взор на святую икону Божией Матери Казанской, просила у Царицы Небесной заступничества за её душу пред Господом при приближающемся исходе жизни. С детской верой обращалась она в молитве к Божией Матери, вручая всю себя её материнскому покровительству. Молилась она и о муже Василии, который находился в это время при ней. Умирая, просила Матерь Божию быть свидетельницей её предсмертного завещания. Обратившись к своему мужу, слабым голосом сказала ему: «Василий! По окончании войны не связывай себя узами второго брака, но исполни свой обет, данный Богу, и вступай в монашество». Сказав это, она мирно скончалась.
Война закончилась. Василий Николаевич, возвратившись в Петербург, немедленно сдал свои дела, уволился со службы, подав прошение об отставке, которую он вскоре и получил вместе с полным пенсионом, положенным ему по чину, даже, несмотря на то, что его намерение поступить в монастырь вызвало негодование у всех начальствующих.
Освободившись от служебных обязанностей, он вспоминал о времени минувших молодых лет, со всеми поворотами, происходящими в его жизни, при которых незаметным образом все ближе подвигался к исполнению своего заветного желания вступить в монашество.
С особенным чувством благоговения и благодарности молился он перед святой иконой Божией Матери, вспоминая свое первоначальное предложение о браке болящей Надежде, которое он сделал как будто необдуманно, опрометчиво. И действительно, следовало бы удивляться его предложению. Ведь он знал, что Надежда больна, и, несмотря на это, откуда-то появилась мысль соединиться с ней узами брака. Теперь же он благодарил Господа и Его Пречистую Матерь за то, что помог Надежде обрести новую жизнь в уповании на Господа. И самому ему было это полезно, так как, приобретя чудного друга и спутника жизни, он предохранил себя и свою душу от погибели, которая ему грозила от развратной жизни, которую по большей части вели в то время военные люди.
Дивны и непостижимы дела Твои, Господи! Под прикрытием брака он провел большую часть жизни мирно, и теперь, на закате дней своих, он свободен, и путь к иноческой жизни открыт. Слава Богу за все! По окончании своих служебных обязанностей ему оставалось одно – исполнить задуманное, поступить в какой либо монастырь в Петербурге. Это советовал ему сделать сам преосвященный митрополит Исидор, с которым Василий Николаевич был лично знаком. Но дух его не располагался к местным обителям, и на предложение митрополита он не согласился.
По указанию известного старца иеромонаха Феодосия, подвижника Юрьевского монастыря Новгородской губернии, он отправился на Святую Гору Афон, взяв с собой и икону Божией Матери Казанской. Прибыв благополучно на Афон, он остановился в Свято-Андреевском скиту, где его приняли в число братства. В 1882 году с величайшего соизволения и по благословению архимандрита Феодорита Василия Николаевича постригли в в мантию с именем Мина.
Несколько лет прожил монах Мина в Андреевском скиту, но затем заболел тифом. Его отправили в Константинополь на излечение. Святая же икона осталась на Афоне. По прибытии в Константинополь отца Мину поместили в русскую Николаевскую больницу. Однако практика и способы лечения, которые применили тамошние доктора, не действовали на его серьезную болезнь. По свидетельству врачей, ему оставалось жить уже совсем немного. Даже час его смерти был назначен.
Слабые и болезненные его чувства уже созерцали приближающуюся кончину, силы все более и более слабели, наступила предсмертная агония, не часы, а, может быть, минуты разделяли его жизнь от смерти. Молиться он не мог, но, чувствуя приближение смерти, к которой он не был готов, воздыхал и просил Матерь Божию дать ему хотя бы малое время на покаяние.
В предсмертной агонии по ходатайству Владычицы мира ему была оказана милость Божия. Напротив своей постели на стене он увидел икону Божией Матери – Пречистый образ, который был явлен ему в таком виде: Матерь Божия изображалась сидящей, во всем блеске царского величия и славы. Главу Пречистой Богородицы венчала царская корона, украшенная и сияющая бриллиантами. Богомладенец Иисус Христос сидел на коленях у Пречистой Своей Матери с левой стороны, поддерживаемый полусогнутой рукой Владычицы. В правой руке Матерь Божия держала земной шар (знак самодержавия и власти). Богомладенец Христос в Своей правой руке держал царский скипетр, а левой рукой с указательным пальцем, приподнятым вверх, символически выражал Свою Божественную волю даровать нам небесные блага и, указывая вверх, как бы говорил: «Покайтесь! И ищите Царствия Божия!».
Всматриваясь в этот Пречистый образ, отец Мина как будто забыл о наступающем смертном часе. В это время он заметил перемену в явленном ему образе: в левой руке Божией Матери вместо земного шара он увидел потир (чашу), в которую Пречистая Владычица опустила Свою правую руку и, омочив персты кровью, провела по верху одежды на Своей Пречистой груди. В ответ на его немой вопрос: «Как спастись?» – она большими буквами написала слово «сердце». Затем, обратившись к нему, с неизъяснимой материнской любовью вслух произнесла: «Дается тебе срок на покаяние, а икону Мою отдай туда, куда Я укажу». После этих слов видение прекратилось, и он почувствовал себя исцеленным, немедля встал с постели и объявил всем, что здоров.
Своим выздоровлением отец Мина привел в ужас всех служащих больницы, особенно врачей. Кто из них верил в Бога, прославлял Его вместе с ним. Благодарили и Царицу Небесную за дарованное по Её предстательству чудесное исцеление. Вскоре после этого отец Мина выехал из Константинополя на Афон, но не в Андреевский скит, а в Русский Пантелеимонов монастырь, где по милости Божией и благословению Царицы Небесной нашел окончательное свое убежище.
Через посредство русского посла в Константинополе господина Нелидова и по его просьбе он получил благословение игумена Андрея (Веревкина) на жительство в Новой Фиваиде, куда и пожертвовал святую икону Божией Матери Казанской в храм во имя святых Преподобных Афонских в утешение свое и братства Фиваиды. Виденную же им в Константинополе на стене госпиталя икону Божией Матери ему написал почтенный иеромонах Уриил (Буданов), брат отца Агафодора (Буданова). Отец Уриил, как опытный иконописец, сразу понял, что увиденная отцом Миной икона похожа на ту, которая в то время находилась в Москве, в храме Христа Спасителя. Эта святая икона именуется «Путеводительница».
18 марта 1898 года отца Мину постригли в схиму с именем Мелетий. Благодарный Богу за все благодеяния, оказанные ему в продолжение всей его жизни, отец Мелетий всеми силами старался быть примерным монахом и подвижником. Он с солдатской дисциплинированностью исполнял все монашеские правила, очень любил церковные богослужения.
Вот что писал семидесятилетний отец Мелетий духовнику отцу Андрею (Веревкину), поздравляя его с Рождеством Христовым: «Вот все радуются и веселятся, я же, окаянный, пребываю не исцеленным в грехах, не исполняя своего канона схимонашеского иногда по болезни и немощам, а более по своей лености. Умоляю Вас, отче святый со слезами, Вашими святыми молитвами помочь мне избавиться от обычной лености, да совершу начало спасения моего без пощады окаянного тела моего и нерадивой души моей, пребывающей в усыплении. Истинно верую, что если Вы поможете своими любвеобильными молитвами ко Господу, то смогу без сожаления вступить на узкий и тернистый путь, предложенный всем желающим спасения Самим Господом нашим Иисусом Христом за ходатайство Пречистой Матери Его».
И это писал старец, тело которого носило на себе следы многочисленных военных ранений! В другом письме он вынужден признаться, что причина его лености - его военное прошлое: «Раны мои открылись, как и всегда, но в этом году гораздо чувствительнее, и не позволяют выходить на свежий воздух, и при движении усиливают кровотечение».
Вся братия любила отца Мелетия. Он был ко всем очень вежлив, со всеми любезен, в беседе назидателен. Он и материально помогал монастырю. Свою военную пенсию в триста пятьдесят рублей, которую получал до конца жизни, всю отдавал обители.
Отец Мелетий при приближении конца земного пути завещал следующее: «Святая икона «Путеводительница», написанная для меня, да будет при мне до смерти в утешение и напоминание о сроке, данном мне на покаяние. После смерти же и эта святая икона должна перейти в пользу обители в ту же церковь Преподобных Афонских».
Преставился отец Мелетий 26 сентября 1905 года. 25 сентября в начале всенощного бдения ему стало плохо, и во втором часу на 26 сентября он отошел ко Господу. Умер он тихо, безмятежно и болел-то всего перед смертью неделю. Погребли его 26 сентября, после вечерни, соборно, в присутствии всей братии Новой Фиваиды.
Источник:
Русский Афонский отечник ХІХ-ХХ веков. Т. 1. Святая Гора Афон, 2012. С. 285.
Примечание:
- Жизнеописание составлено по архивным документам: АРПМА. Док.: № 51. С. 75; № 315. С. 49; № 518. С. 786.
- Из рода Котельницких известен - Александр Николаевич – статский советник, староста церкви с. Желанья Юхновского уезда Смоленской губ., предводитель дворянства Мосальского у. / Скворцов А., священник. Признательность прихожан села Желаньи, Юхновского уезда, своему церковному старосте / СЕВ. 1888 неофиц. № 21. С. 931-934.